Юлия Тавризян

Работает в Пермской государственной художественной галерее с 1985 года, с 2012 года является ее директором. Искусствовед, окончила факультет искусств Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова. Номинант Строгановской премии 2018.

Цитатник

• «Меня будоражит возможность что-нибудь придумывать».
• «Мы все живем обособленно, прячемся от реальности, у нас нет сил, чтобы слышать друг друга».
• «Меня очень расстраивает, когда люди не хотят учиться новому».
• «Искусство — талантливый способ говорить с тобой о жизни. Музей — место, где происходит встреча с таким талантливым разговором».

Моя история

До приезда в Пермь я с семьей жила в пяти городах: папа был режиссер театра, а жизнь режиссеров похожа на жизнь военных, все время в движении и переездах. Папа из Москвы, мама из Серпухова, отец мамы тоже был театральным режиссером; искусство в некотором роде со мной с колыбели. Познакомились родители в Лысьве, куда папу пригласили в театр, а мама работала по распределению после филологического факультета ПГУ. После долгого пути — Лысьва, Рубцовск, Кемерово, Ставрополь, Кинешма — они решили осесть в Перми: отца позвали в ТЮЗ, а мама нашла работу своей мечты в Пермской галерее. Она очень хотела работать в значимом музее большого города.

Пока я училась в школе, не случались вечера, чтобы к нам не приходили гости, это были люди искусства, науки, культуры. Я росла в очень интересной среде, в которой хотелось быть и которой не хотелось лишаться. Поэтому, хотя одно время подумывала заняться биологией, я поступила после школы в МГУ на отделение искусствоведения; в Москву, на родину своих родителей.

После университета я вышла замуж и вернулась в Пермь: в Москве остаться без прописки было сложно, а на родину мужа, в Армению, я ехать не хотела. И начала работать в Пермской государственной художественной галерее, там, где уже работала после школы, где трудилась моя мама и где практически все знали меня как ее дочь, маленькую девочку с бантиками.

Строить отношения в коллективе, где все знают тебя с «подстольного» возраста, и просто, и очень сложно. С одной стороны, все к тебе относятся ласково и добродушно, с другой, для того чтобы к тебе начали прислушиваться и увидели в тебе достойного руководителя, нужно стараться в два раза больше. Постепенно я набирала умения и навыки, училась задавать нужные вопросы, придумывать проекты и включать в них людей. Здесь огромную поддержку мне оказала Надежда Владимировна Беляева, которая в то время была директором и теперь стала президентом галереи: ее школа передалась мне. Мы единомышленники, хотя у нас и разные методы и взгляды на многие вещи.

Для меня самым значимым моментом стало создание отдела музейной педагогики и обращение к работе со школой в 90-е годы. От детей сразу получаешь отдачу, что особенно ценно на фоне кропотливой искусствоведческой работы. Музей пришел в школу, мы погружали детей в художественную среду и говорили с ними о том, что дает искусство. Это выводило нас на общечеловеческие темы. Мы рассказывали о Рембрандте и его кредо «нет в мире виноватых» и задавались вопросом: «А можно ли всё простить?» Мы говорили о Ренессансе и о том, что главная добродетель того времени — это достоинство. И оказывалось, что для многих детей это совершенно непонятное, пустое слово... Мы работали с детьми с 1 по 11 класс, базой была школа № 2, где был построен совершенно новый образовательный процесс: на вертикаль культурных предметов мы нанизывали всё, вплоть до естественнонаучных дисциплин. Для меня 90-е — самое счастливое время, хотя не было денег, и приходили бандиты, и квартиру пришлось продать, но... Чувство азарта и поддержки — бесценно. Мы до сих пор дружим с моими выпускниками того времени.

Директором галереи я стала в январе 2012 года. С моей точки зрения, директор должен определять общую стратегию, общие рамки движения музея: куда мы идем, как мы относимся к зрителю, что для нас приоритетно. Сейчас время, когда при всех имманентных функциях музея — сохранение, изучение и презентация — на первое место выходит то, как музей обеспечивает доступность коллекции для людей. Это касается не только количества и качества выставок, но и того, каким языком мы разговариваем со зрителем, какие формы рассказа об искусстве придумываем, как выходим за пределы музея.

Основная задача сейчас — это работа с самой разной аудиторией: людьми старшего возраста, молодежью, детьми, людьми с ограниченными возможностями. Наше здание сейчас не позволяет разнообразить формы взаимодействия с посетителями так, как нам бы хотелось. В связи с этим встает вторая важнейшая задача — разработка концепции для нового здания, учитывая, что сейчас у нас 54 тысячи единицы хранения, из которых выставлено дай бог два процента. Если удастся построить новое здание галереи — это будет величайшее достижение для всего края.

Лучшим советом в своей жизни я, к сожалению, не воспользовалась вовремя. Дмитрий Владимирович Сарабьянов, блестящий искусствовед и критик, однажды сказал мне больше заниматься региональной культурой и искусством. Тогда я не отнеслась к его словам с должным вниманием, а теперь понимаю: именно местное художественное творчество является тем, что нас отличает от остальных музеев. Сейчас художественная культура Пермского края — один из наших главных приоритетов.

Портрет нашего посетителя будет определенно групповым и не заказным: человек приходит в музей только тогда, когда его туда влечет. Думаю, это будет групповой семейный портрет, где есть младшее поколение, старшее поколение, где есть подростки, которые, как на старых картинах, бегают с обручами в матросках... разные люди, которым интересно, которые хотят выйти за пределы обыденности. К нам идут, когда появляется желание улучшить и разнообразить свое время, тогда, когда хочется сделать свою жизнь более красивой.

Музей — это такое специальное место, которое дает возможность остановиться среди бурного информационного потока и перестать смотреть на мелькание. Здесь ты можешь сосредоточиться, встать перед произведением и заняться созерцанием. Слово «созерцание» из нашего лексикона, кажется, вообще ушло, а зря.