Дмитрий Андреев

Родился в Перми. Эколог, кандидат географических наук, доцент кафедры биогеоценологии и охраны природы, заведующий лабораторией экологии и охраны природы ПГНИУ. Общественный активист.

Цитатник

• «Очень радует, когда удается сохранить то, ради чего ты борешься».
• «Из Перми постоянно хочется уехать, но ненадолго».
• «Мы слишком много потребляем: нам не нужно столько вещей».
• «Наибольшее влияние на мои профессиональные взгляды оказал учебник по экологии Н. Ф. Реймерса».
• «Люблю фильмы-катастрофы».
• «Когда кто-то говорит, что он эколог, я не понимаю, что это значит».
• «Я мечтаю о хорошей жизни. О свежем воздухе не помечтаешь, это несбыточная мечта».

Моя история

Я из обычной пермской семьи: отец работал начальником на заводе, мать — экономистом в отрасли связи. Меня всегда манила природа, поэтому в школе нравилась география: познавать мир — это очень интересно. Преподавали ее нам, правда, из рук вон плохо, но я изучал материал самостоятельно и к 10-му классу решил поступать на географический факультет. Я очень любил и люблю читать карты, отлично их запоминаю и хорошо в них ориентируюсь. Как только повзрослел и начал ходить на сплавы, прокладывал маршрут сам и водил всю группу.

Поступил я в классический университет на кафедру биогеоценологии и охраны природы. Во время учебы стал понимать выбранный предмет глубже, передо мной открылись многие нюансы. Тогда же и настигло первое разочарование: осознаешь, насколько много проблем существует сегодня, и не видишь действий человечества по их решению. Становится понятно: в ближайшее время серьезных улучшений в этой сфере не будет.

На втором курсе я устроился работать на кафедру и с тех пор там работаю: сначала лаборантом, потом инженером, сейчас заведующим лабораторией. Параллельно начал преподавать, прошел путь от ассистента до доцента. Мне больше по душе научная деятельность. Как у преподавателя иногда складывается ощущение, что мои знания, умения и компетенции не нужны никому, от студентов до руководства. Но, к счастью, все-таки есть заинтересованные студенты, с которыми мы пишем курсовые на актуальные, важные темы. От остальной преподавательской деятельности отдачи гораздо меньше.

Эколог — профессия разнообразная: есть теоретики, есть технологи, прикладники, которые работают на предприятии, проектировщики, «полевые» работники. У меня несколько качеств: я умею и «в полях» работать, и проекты рассчитывать, и экспертизы проводить. Особенно нравится работа на местности: там много разных задач, и приходится постоянно получать и увеличивать компетенции.

В двух словах, как и в трех, описать современное экологическое состояние Перми нельзя, тем более что сама система сбора данных по состоянию окружающей среды очень плохая и устаревшая. Я не могу утверждать, например, что у нас очень грязный воздух: данных недостаточно, на миллионный город всего 7 постов наблюдения за воздухом, и то построенных в 70-80-е годы прошлого века. По воде данных больше, поэтому мы знаем, что реки в Перми не грязные, а очень грязные, из-за сточных вод и поверхностного стока. Очистка воды слабая, ливневой канализации нет, плюс в истоках малых рек отдельные нерадивые предприниматели любят что-нибудь сбросить. Мониторинг почв в принципе в городе отсутствует.

Нужно, чтобы граждане были заинтересованы в этой информации, а сейчас это далеко не так: общественного заказа нет. Обсуждение идет на уровне кухонь и гаражей, но из этого не формируется никакого запроса. Вопросы экологического состояния города сейчас второстепенны на повестке дня, и я призван для того, чтобы поднять эти вопросы на другой уровень.

Базовые принципы работы с населением — это образование и просвещение, в том числе среди людей, принимающих решения. Они должны знать реальное состояние дел, экологические угрозы и их возможные последствия. Есть опыт других стран, например, Германии, где действует отдельная партия зеленых. А ведь у них изначально была та же ситуация, что и в России: безразличное население и кучка активистов. Старт экологического просвещения — это всегда жесткие законы и контроль их исполнения, пусть вначале это и приводит к скандалам и конфликтам. Российские законы в некоторых случаях весьма жесткие, но это компенсируется их невыполнением.

Я начал заниматься общественной работой, когда появились планы построить зоопарк в Черняевском лесу. Этот лес для меня родной, я не только там бегал, прыгал, гулял, но и диссертацию написал. Называлась она «Экогеохимическая диагностика антропогенной трансформации природной среды в особо охраняемых природных территориях». Я брал две площадки: одну в центре города, подвергающуюся серьезной антропогенной нагрузке, то есть Черняевский лес, и аналогичный сосновый бор в 100 километрах от Перми. Сравнивал различные параметры состояния растительности, биогеохимию, оценивал изменения и в итоге разработал методику, благодаря которой можно определить необратимые стадии изменения экосистемы. Буквально после защиты диссертации в прессе появились сообщения, что Черняевский лес умирает и спасти его может только зоопарк, — а я за три года написания диссертации пришел совсем к другим выводам! Меня задело, и я пошел на общественные слушания.

Черняевский лес не умирает, большинство его проблем решаемы. Самый серьезный вопрос — это деревья вблизи дорог, но они служат защитой основного леса. За последние годы сильно выросла посещаемость этой территории, что тоже не идет ей на пользу. А люди ходят сюда, потому что в спальных районах города нет парков и скверов. И это сказывается на деградации леса. Конечно, в лес ходить надо, это рекреационный ресурс, но не нужно проводить здесь массовых мероприятий. Необходимо выделять определенные, тщательно рассчитанные зоны отдыха. В лесу нужно гулять и заниматься спортом. А шашлыков, концертов и массовых мероприятий там быть не должно.

Новые проекты благоустройства города почему-то не предусматривают деревья: проектируют дорожки, объекты и инфраструктуру, потом накладывают этот лист на существующее пространство и высчитывают, какие деревья мешают. И их вырубают. Однако подход к проектированию должен быть другой: сначала обследование деревьев, выявление больных и гнилых, и рекомендация к их спилу или лечению. Прочие объекты нужно вписывать с учетом существующих деревьев, чтобы не было дополнительных вырубок. Можно посадить новое дерево, но выживет ли оно? Дерево только через 30 лет будет давать эффект, а сегодняшнее уже помогает очищать воздух и создает микроклимат.

Сейчас я продолжаю заниматься защитой природных объектов — лесов, парков и даже отдельных деревьев. Особая часть моей деятельности — это малые реки Перми. Как улучшить их состояние, плачевное на данные момент? Какие нужны нормативно-правовые акты, технические и организационные решения, рекомендации? Как эти проекты провести через думу Перми и Законодательное Собрание края? Проблем много, потому что территория, о которой мы говорим, как минимум очень захламлена. Мы предлагаем использовать долины малых рек как объекты озеленения, парки и скверы. Отдельные участки сейчас уже используются, но там по-прежнему много мусора; отдых населения в этих местах нужно направить в конструктивное русло. Отдельная сложность — правовой статус долин: часть территории в частной собственности, часть — в муниципальной, другая — в федеральной, а во многих случаях право собственности на землю просто не определено. Поэтому мы постоянно упираемся в межведомственное взаимодействие и отсутствие четко выстроенных процессов принятия решений. Однако малые реки и их долины — это богатство Перми, огромный ресурс, и я надеюсь, что дело рано или поздно сдвинется с мертвой точки.